Форум » 1814 » Ужин у князя Меттерниха 13 сентября, вечер » Ответить
Ужин у князя Меттерниха 13 сентября, вечер
Fatum: Баллхауз (Ballhaus), резиденция Меттерниха. Уже с утра начались приготовления, а с обеда прислуга бегала как заведенная, стараясь успеть все подготовить. Гентц, по просьбе Меттерниха взявший на себя присмотр за тем, чтобы все было сделано, как полагается, успел раз двадцать проклясть себя за то, что согласился: конечно, особенно выбора у него не было, но черт побери, это не входит в обязанности секретаря и советника!
Клеменс Меттерних: Меттерних же, полагаясь на своего верного помощника, не задумывался о предстоящем ужине ровно до того момента, как следовало уже непосредственно ждать гостей. Отношения на данном этапе были почти ясны, полной загадкой оставался лишь визит русского. Впрочем, прояснить необходимое могли не иллюзорные умозаключения, а дальнейшие обсуждения. Уже один этот ужин сулил немало занятного. Приглашения были посланы всем заинтересованным персонам, включая Александра. Беседу в каком же виде предпочтет Нессельроде? В ожидании Меттерних прогуливался по холлу особняка, нет-нет да и высматривая поблизости Вильгельмину. Но красавица, видно, не захотела в этот раз почтить его своим присутствием. Быть может, это и к лучшему – он уделит больше внимания Элеоноре.
Fatum: Вильгельмина Саган, получив приглашение от своего любовника, первым делом заинтересовалась, будет ли там русский царь, о котором она столько слышала. Впрочем, следовало навестить Меттерниха в любом случае, подогревая его страсть: и женщина, придирчиво выбрав наряд, приехала к особняку князя одной из первых.
Карл Нессельроде: Карл Васильевич подъехал к особняку Меттерниха настолько рано, насколько это позволяли приличия. Он надеялся застать князя до того, как прибудут основные гости и перекинуться парой слов. Туманов с самого утра вел себя крайне оскорбительно, и Карл Васильевич был крайне взволнован постскриптумом ответной записки. Если Туманов вел себя так же вызывающе и с хозяином Конгресса, то это грозило грандиозным скандалом и могло серьезно пошатнуть репутацию недавно прибывшей российской делегации. И все бремя возможно сделанной ошибки ложилась сейчас на плечи советника Александра. Сейчас самым главным было поскорее узнать, что произошло, и как можно скорее уладить возможный конфликт, пока он не был предан широкой огласке. Карл Васильевич вступил в холл особняка, оценивая обстановку. Судя по всему, он действительно приехал первым. Слуга с готовностью принял одежду князя, и Нессельроде поднялся в холл, ища глазами хозяина.
Клеменс Меттерних: Холл, 1-й этаж Жизнь часто смеется над нами, так произошло и с Меттернихом – едва он сам снял тяжелую накидку с плеч Вильгельмины и передал ворох вышитого бархата лакею, как краем глаза заметил не менее ожидаемого, чем герцогиня, Нессельроде. Увы и ах! В настоящей ситуации выбор был очевиден. Шепнув слуге, чтобы поскорее позвали Элеонору – развлекать гостью, Меттерних жестом пригласил русского посланника. - Карл Василь…евич! Вы сегодня ранняя пташка, - пошутил он, слегка запнувшись на имени. - Я верно произнес это выражение? Прелестнейшая, а как бы вы охарактеризовали его светлость?
Карл Нессельроде: Карл Васильевич, наконец, увидел хозяина, но, увы, он уже был не один. Кажется, это была герцогиня Саган, отношения которой с Меттернихом давно уже стали общеизвестны и даже не вызывали особых сплетен. Обратив внимание на приглашающий жест князя, Нессельроде подошел и поприветствовал присутствующих легким поклоном. -Герцогиня, я счастлив вас видеть. – Карлу Васильевичу наконец, удалось окончательно справиться с волнением. - Князь. Я рад встрече с Вами дорогой друг. Нессельроде улыбнулся шутке князя. -Совершенно верно, князь. Как говорят в России «Ранняя пташка червяка ловит». Но я вижу что все же опоздал и Вы уже пойманы.
Fatum: Герцогиня Саган рассмеялась, с нежностью глядя на Меттерниха и с легкой улыбкой - на Нессельроде. - Охарактеризовать его Светлость парой слов невозможно, а восхвалять все сильные стороны значило бы простоять здесь до поздней ночи, дорогой князь, - улыбка Вильгельмины стала шире, а взгляд - более оценивающим.
Клеменс Меттерних: Поправляя темно-красную шаль, накинутую поверх бежевого парчового платья, к беседовавшим подошла Элеонора фон Кауниц. - Клеменс! Я же говорила тебе, что нам стоит встречать гостей вместе. - Вы само очарование, - Меттерних поцеловал ей руку, - не сердитесь, а то наши гости не получат представления об истинной природе наших чувств. Могу ли я, герцогиня, предложить вам побеседовать с моей женой? - обратился он к Вильгельмине. - Даже во время званого вечера я не могу полностью отдохнуть.
Fatum: Вильгельмина, понятливо кивнув, удалилась, взяв Элеонору под руку. Со стороны можно было счесть их подругами... Меттерних улыбнулся над пикантной ситуацией и повернулся к Нессельроде. Следовало бы побеседовать с ним в иной обстановке, за чашечкой кофе или бутылкой коньяка, но... но, увы, судьба вносила свои коррективы. Верный Гентц, составив жалобу, задержал ее отправку, оставив Туманову сегодняшний вечер на тот случай, если вдруг произошедшее окажется досадным недоразумением.
Клеменс Меттерних: - Дорогой Карл, я в вашем распоряжении, - первым нарушил возникнувшее было молчание Меттерних. - Но и вы в моем, замечу, тоже. Рискну злоупотребить своими правами хозяина и поинтересоваться - как вам здешнее общество? Не навлек ли кто-то на себя ваше недовольство? Русской делегации сложно в Вене, я знаю - и прошу вас сообщать мне обо всех случаях неуважения. Ах, и позвольте оказать вам иную любезность уже сейчас, - Клеменс дал знак вышколенному слуге, и тот замер перед Нессельроде с подносом, на котором красовались бокалы шампанского. Рядом с австрийским министром, выглядевшим, несмотря на старомодный костюм, благодаря короткой стрижке почти современно, лакей в ливрее и пудреном парике казался олицетворением века минувшего.
Карл Нессельроде: Карл Васильевич поднял бокал с подноса. Намек Меттерниха на неуважение насторожил Карла. Значит все-таки Туманов. – Благодарю Вас, князь, за оказанную любезность. Боюсь, из-за навалившихся сразу после приезда дел, я пока не имел чести оценить по достоинству венское общество. Но, благодаря вам, сегодня я смогу это сделать. – Нессельроде пригубил шампанское. – Я непременно сообщу вам обо всех происшествиях. В свою очередь я осмелюсь попросить вас об ответной услуге. Русская душа бывает совершенно непредсказуема в своих поступках.
Клеменс Меттерних: - Как, и вы тоже столкнулись с этой непредсказуемостью? - изобразил удивление Меттерних. - Осмелюсь заметить, непредсказуемость непредсказуемости рознь - а нынче я встретился с совершеннейшей нелепицей... - Он взял шампанское и пригубил искрящийся напиток, позволив себе отвлечься от мыслей о Туманове на несколько мгновений. – Вообразите, ваш посланник был так немногословен, что я почти уверился в том, что напугал его до полусмерти. Правда, тогда бы он скорее не забыл упомянуть ни моего имени, ни моего титула? Ах, Карл… И после этого кто-то призывает нас уверовать в свободу!
Карл Нессельроде: Карлу Васильевичу понадобилась вся его выдержка, что бы сохранить подобающее выражение лица. И почему он так и не пожаловался на Туманова Александру? - Ах, дрогой князь, тогда я вынужден просить у вас прощения за своего посланника. Неужели он позволил себе проявить к вам неуважение? Господин Туманов имеет трудный характер, но его послужной список безупречен. Я непременно поговорю с ним при первой же встрече, и постараюсь прояснить причину подобного поведения. Признаюсь вам, это и моя вина. Суматоха переезда не позволила мне найти курьера, и я попросил господина Туманова помочь мне с этим. Чем я могу компенсировать вам это нелепое недоразумение?
Клеменс Меттерних: - Лишь вашей компанией, - откликнулся Меттерних. - На сей вечер вы мой пленник, и я вас никуда не отпущу. Освободить вас сможет лишь Туманов - его объяснения я выслушаю с большим удовольствием, а ваши мне не нужны. Расскажите же мне об ином, дорогой граф. Какие планы у вас на этот вечер, встретили ли вы уже красотку, которая покорила ваше сердце? Ах, я знаю, что говорят - Екатерина Багратион снова в Вене и готовится разбить мне сердце во второй раз. Но оно принадлежит двум прелестнейшим нимфам, и третьей в нем совсем нет места... Да, я ловелас, Карл, - продолжал Меттерних, идя с Нессельроде шагом по холлу вдоль стены, - но ловелас уникального сорта: тот, кто больше всего на свете любит лишь одну даму. Догадываетесь, какую?
Карл Нессельроде: - Договорились. - Карл Васильевич поднес бокал к губам и медленно отпил, давая себе минуту на размышление. Меттерних слишком легко сменил тему, и оставалось непонятным, миновала ли дипломатическая угроза. Все прояснит приезд Туманова, и Нессельроде искренне надеялся на то, что этот выскочка одумается и предпочтет извинения. В любом случае, следует провести расследование и узнать, кто допустил промах и включил подобного человека в списки делегации. - Я полностью в вашем распоряжении. - Нессельроде улыбнулся. – Боюсь, я не составлял особых планов на вечер и, к счастью, у меня уже есть единственная избранница, навсегда покорившая мое сердце. Так что, увы, я не столь искушен в любовных делах, и ваш выбор остается для меня загадкой.
Клеменс Меттерних: - Австрия, друг мой, Австрия - я женат прежде всего на ней. Я знаю, многие меня не любят, как не любили бы любого в моем положении. Но нападки на себя я делю на два сорта: первые задевают лишь мою скромную персону и этим меня даже забавляют, вторые рискуют оскорбить главную из моих возлюбленных - и это простить уже труднее... Хотя, - Меттерних остановился, - порой я испытываю еще одно чувство - интерес. Загадки, знаете ли, Карл Васильевич, не дают скучать уму. Я написал приглашение этому вашему Туманову. Он прибудет?
Карл Нессельроде: - Я тоже люблю загадки, дорогой друг. Прибытие господина Туманова одна из них, но я уверен, мы скоро ее разгадаем. Тогда я либо буду свободен, либо стану вашим пленником навеки. - Карл Васильевич вновь поднял бокал. - Сегодняшний вечер будет полон загадок. Я не ослышался, вы упомянули княгиню Багратион? Она будет на ужине?
Клеменс Меттерних: - На ужине? Кто сказал, что она будет на ужине? Нет, не думаю, дорогой граф, с чего бы ей посещать мою обитель? И я не жалею об этом, нынче меня гораздо больше занимают иные лица. - Меттерних допил свое шампанское и улыбнулся.
Карл Нессельроде: - Княгиня Багратион полна загадок, никто не знает где и когда она может оказаться в следующий момент. Но, если эта тема вам неприятна, оставим ее. - Карл Васильевич допил свой бокал и и поставил его на изящный столик, оказавшийся неподалеку. – У вас безупречный вкус, шампанское великолепно. Полагаю, остальные гости уже на подходе. Вы позволите мне покинуть вас? Я обещаю сохранять наш договор в силе и сбегу не далее вашей гостиной.
Клеменс Меттерних: - Я был бы этим крайне расстроен, - Меттерних отвесил легкий поклон. - Надеюсь, что наши дальнейшие беседы будут не менее занимательны. Нессельроде ушел, а ни Александр, ни Каслри не появлялись. Что ж, самое время подумать о делах сердечных - Меттерних ценил добрый нрав и терпение Элеоноры и не хотел им злоупотреблять. Встреченный лакей подсказал, что дамы находятся в Зеленой гостиной; сочтя, что несколько минут у него есть, Клеменс, не ускоряя шага, все той же изящной походкой направился в упомянутую комнату. - Наконец я могу побыть с вами, милые дамы! - поцеловав руку жене, он сел на стул перед диваном, на котором расположились женщины. - Герцогиня, нет таких слов, которые соответствовали бы нашей радости видеть вас, - Меттерних надеялся, что глаза не слишком выдают его восхищения, - не при супруге! - но общество Вильгельмины поневоле зачаровывало его.
Вильгельмина Саган: Зеленая гостиная На этот, казалось бы, безупречно светский и учтивый комплимент князя, Вильгельмина ответила столь же сдержанной улыбкой. Она умела сохранять видимость благопристойности, если это действительно было необходимо, а присутствие княгини Элеоноры многого ей не позволяло. Очень жаль, но в ближайшее время княгиня вряд ли позволит им остаться наедине. -- Вы мне льстите, князь, - ее темные глаза завораживающе блеснули. - Но если это и вправду так, то и вашей покорной слуге ваше общество... и общество сиятельной княгини доставляет немало удовольствия, - В голосе женщины не прозвучало ни единого намека, между тем она предполагала, что тот, кому должно услышать в ее словах нечто большее, прекрасно все поймет.
полная версия страницы